К 60-летию Игоря Бриля
Впервые я увидел и услышал Игоря Бриля на одном из джазовых вечеров в московском кафе «Молодежное». Была, если кто помнит, в самом начале 60-х такая популярная джазовая точка на улице Горького, 41: продолговатый зал, два-три десятка столиков, в углу на эстраде рояль, контрабас, набор ударных инструментов. Даже заграничные джазмены бывали здесь довольно часто — поляки, чехи, венгры, финны. А когда в 1962 году в Москву впервые попал с гастролями знаменитый американский оркестр Бенни Гудмена, на джем в кафе «Молодежное» явилась целая команда великих янки — саксофонист Фил Вудс, трубачи Джо Ньюман и Джо Уайлдер, виброфонист Вик Фелдман. Поиграв каждый свое, исполнители перемешивались и музицировали дальше в манере «джем-сэйшн», то есть поочередно импровизируя на любые нравящиеся темы.
Помнится, самой популярной мелодией был в те годы быстрый блюз Телониуса Монка «Straight No Chaser» («Бессменно»), который исполняли тогда все подряд — пианисты Борис Рычков и Вадим Сакун, саксофонисты Алексей Зубов, Алексей Козлов и Борис Мидный, трубачи Андрей Товмосьян и Герман Лукьянов, тромбонист Константин Бахолдин, ленинградские звезды — саксофонист Геннадий Гольштейн и трубач Константин Носов... Это все были музыканты относительно «старшего» поколения. Но уже успело появиться и следующее, более молодое. Среди этих новичков особо выделялись три пианиста — Вагиф Садыхов, Леонид Чижик и Игорь Бриль.
Последний был студентом Института имени Гнесиных и учеником знаменитого педагога Теодора Гутмана. Как студент академического вуза, он обладал всеми достоинствами академического пианиста-профессионала: знал всю классику от Баха до Прокофьева, легко пробегал самые трудные фигуры арпеджио, гаммы, не путался в самых сложных аккордовых прогрессиях. Для Бриля вообще поэзия фортепианной игры, ощущение красоты звука, разнообразие тембров, ощущение клавиатуры, педали были, похоже, чувствами врожденными. Мне иногда казалось, что он каким-то образом преодолевает «молоточковый» характер фортепианного механизма, заставляя рояль звучать то как сольный инструмент (труба, флейта, виолончель), то как хор, то наподобие органа — или целого симфонического оркестра. Когда надо — стремительно порхал по клавиатуре. Но истинное призвание Игоря — лирика: он любил мягко «попеть», помечтать за клавиатурой.
...Когда Игорю исполнилось пять с половиной лет, мать повела его в детскую музыкальную школу — в дом на Пушкинской площади, из окон которого доносился нестройный музыкальный гул. Игорь быстро разобрался с диезами, бемолями, тональностями и в 6 лет написал свой первый опус под названием «Татарский вальс». В общем, семь классов музыкальной школы, потом училище при консерватории. Во время учебы — масса концертов, открытых вечеров. Игорю, можно сказать, повезло, что так рано выработалась привычка играть для публики, воспринимать реакцию живой аудитории, откликаться на нее. Случались забавные накладки. Идет однажды концерт в Малом зале консерватории. Бриль — за роялем. Сначала Бах, потом Моцарт. Все идет гладко. А затем «Новеллетта» Шумана — произведение с множеством тональных отклонений. И тут Игорь понимает, что все шумановские модуляции он уже проскочил и играет нечто такое, чего композитор никогда не писал! Короче — скандал... Но вдруг из зала слышится родной мягкий голос Теодора Гутмана: «Игорь, все нормально! Успокойся — и начинай сначала!» Бриль пошел по второму разу. И — о чудо — все стало на свои места!
А потом в музыкальной карьере пианиста наступил крутой поворот. Он увлекся джазом, на фестивале весной 1965 года стал лауреатом. Джаз вскоре настолько глубоко проник в музыкальное сознание Бриля, что профессор Гутман однажды обронил фразу: «Игорь, зачем ты играешь Шопена, ведь ты же укушен джазом!..» Что было чистой правдой — джазовая бацилла проникла глубоко.
...Вот один из ярких эпизодов в жизни Игоря, о котором он часто вспоминает, а мне посчастливилось быть тому свидетелем. Летом 1974 года, в дни Фестиваля польского джаза, проходившего в Москве, Бриль познакомился с одним из лучших джазовых пианистов Европы — Адамом Маковичем. Они изначально здорово похожи — примерно одного возраста, оба пианисты-лирики, музыканты романтического, поэмного склада. Оба замечательные импровизаторы. Им пришла мысль записать несколько совместных импровизаций. Макович подчеркнул: «Только пусть это будет абсолютно чистая импровизация. Давай ни о чем заранее не договариваться: я верю, что спонтанная игра дает наилучшие результаты!» Два рояля поставили друг против друга — чтобы пианисты сидели лицом к лицу. Бриль и Макович в это время неторопливо разгуливали по студии. Доносился их разговор: «Давай я сыграю вот такой вступительный рисунок (напевает), а ты отвечай мне аккордами. Потом импровизируем по очереди — сначала ты, потом я... Только следи, в каком месте я закончу свою мысль!..»
Началась запись. Оказывается, что все планы — не более чем условная схема, приблизительное указание направления, характера, темпа. Воплощение же «в материал», окончательная отливка в форму, в звуковую ткань действительно происходит на ходу, импровизируется. Их поиск напоминал кропотливую работу кузнеца, гончара или даже ювелира. Сначала — довольно бесформенная масса звуковой ткани. Но вот она начинает приобретать определенный объем, уже ясны очертания целого — теперь можно заняться мелочами, шлифовкой деталей. Прекрасен оказался полученный результат. Но не менее выразителен был и сам процесс!
...Нынешняя группа Бриля именуется «Игорь Бриль и Новое поколение». Новое поколение — это двое его сыновей-близнецов, Дмитрий и Александр. Они так похожи, что различить их можно лишь по инструментам: Дима играет на сопрано, Саша — на теноре. Эта группа, поддержанная столь же молодыми музыкантами — басистом Сергеем Хутасом, пианистом Алексеем Черниковым и ударником Петром Ившиным, — только что дала юбилейный концерт в Театрально-концертном зале Павла Слободкина на Старом Арбате. Игорю Михайловичу Брилю исполнилось 60 лет. Рядом с молодежью на праздничном вечере появились музыканты его поколения: джазовые — альт-саксофонист Георгий Гаранян и гитарист Алексей Кузнецов и прославленный исполнитель классики Николай Петров, исполнивший в честь старого друга «Рождественский хорал» Баха. Пришли поздравить Бриля и его друзья-коллеги из совсем иных жанров. Писатель Аркадий Арканов остроумно заметил, что корни слов «брильянт» и «Бриль» — одни и те же. А мастер литературного гротеска блистательный Александр Филиппенко читал Аксенова и Славкина, воспевших молодых шестидесятников, их дух бунтарства, их «первую — и навсегда» любовь к джазу...
Игорю Брилю была присуждена Премия московской мэрии и присвоено звание академика и действительного члена Международной академии творчества. Энергичный, улыбающийся, со сцены он выглядел старшим братом своих собственных сыновей.
Аркадий Петров