В программе мероприятий, посвященных открытию Новой сцены Мариинского театра, этот концерт стоял особняком.
Во-первых, актуальность Концертного зала Мариинского театра в эти дни как-то логично отошла на второй план. Во-вторых, неясность программы концерта, несмотря на именитость участников, повергала в некоторое недоумение. Да и позднее начало — в 22:00 — на фоне безусловной и беспрестанно обсуждаемой непунктуальности маэстро Гергиева обещало нескучную ночь всем отважившимся. И вот даже при всём при этом
те, кто отважились, были вознаграждены несказанно.
О программе концерта слушатели узнали лишь после приобретения программок, да и то — лишь отчасти, ибо Валерий Гергиев, стоявший в эту ночь за пультом, как известно, — большой импровизатор.
Какой-то погребальной безнадёжностью прозвучало анданте из Концертной симфонии для скрипки и альта Моцарта (KV 364). Беспросветная тоска звучала не столько в музыке, сколько в исполнительской манере, но даже при этом меня удивил весьма сдержанный приём скрипача Лоренца Настурицы-Хершовичи, который, к слову, в списке участников вообще не значился, и Юрия Башмета.
Совершенно противоположную реакцию зала вызвало исполнение Скрипичного концерта ре мажор Брамса (op. 77) греческим скрипачом Леонидасом Кавакосом:
настоящий гром оваций стал отражением лучезарной экспрессии,
технической виртуозности и окрыляющей одухотворенности, которыми переливалось это исполнение.
После антракта Валерий Гергиев пригласил на сцену Пласидо Доминго,
который в ответ на очень трогательное и тёплое приветствие маэстро попросил никого не пугаться, ибо петь сегодня он не будет. Доминго сказал, что считает для себя большой честью в юбилейный год Верди исполнить в качестве дирижера увертюру к вердиевской «Силе судьбы» именно в Петербурге, где в 1862 году состоялась премьера этой оперы.
Увертюра была исполнена в чуть «приподнятом» темпе, что придало её хрестоматийной узнаваемости дополнительную экспрессию. Публика была в восторге.
Продолжением общественной эйфории стало выступление Вадима Репина
с Первым скрипичным концертом Бруха (op. 26). Произведение, в котором взаимопонимание оркестра с солистом — едва ли не половина успеха, прозвучало настоящим гимном русской исполнительской школе.
Финальным апофеозом мероприятия стала бронебойная мощь Дениса Мацуева,
редко разменивающегося на внимание к интерпретаторским тонкостям и по этой причине пользующегося беспримерной популярностью у народа.
Разумеется, бешеная виртуозность, с которой была исполнена рахманиновская «Рапсодия на тему Паганини», не могла не поразить присутствовавших, и для демонстрации внутрицеховой солидарности и импровизированного чествования маэстро Гергиева, который накануне отметил своё шестидесятилетие, это было именно то, что нужно.