Есть имена, произносимые с некоторым священным трепетом, потому что они составляют цвет и гордость родной земли. В длинном, но ещё открытом списке для новых поколений лучших представителей русской музыкальной культуры, безусловно, одна из самых заметных его строк навсегда сохранится за Сергеем Сергеевичем Прокофьевым.
Что может быть лучшим приношением к юбилею великого композитора? Это исполнение его произведений как утверждение того, что его музыка востребована и любима во все времена. К 125-летию со дня рождения С. С. Прокофьева Екатеринбургский театр оперы и балета, преподнес своим зрителям замечательный подарок — новую хореографическую версию балета «Золушка» в постановке известного российского хореографа Надежды Малыгиной.
Классика на то она и классика, что всегда актуальна — жить может только то, что имеет «корни жизни».
Сколь бы не были изменчивы общественные формы и условия существования человечества, основы эмоционального строя и эмоциональных проявлений людей остаются во многом незыблемыми, присущими представителями многих поколений и эпох.
Это позволило хореографу-постановщику спектакля — Надежде Малыгиной в сотрудничестве с известным художником Вячеславом Окуневым перенести действие оперы в наши дни с соответствующим антуражем (хай-тек квартира, в которой обитает семья Золушки; фотография принца, как и приглашение на бал, появляющиеся в телевизионных новостях огромного экрана) и одеждой в стиле casual, заменив женский кринолин на домашний халат и пижамы, мужской камзол — на привычный костюм, а принца и его друзей и вовсе снабдить при поиске главной героини привычными для глаз современными рюкзаками. И несмотря на довольно непривычную сценографию,
спектакль очаровал — стильностью, легкостью, взаимосвязанностью отдельных частей, в которых гармонично сочетаются сценографическая и хореографическая эклектика.
Творческий тандем хореографа и художника стирает временные рамки, одновременно вводя и перемещая спектакль в разные пространственные миры, которые выражены в гармонии художественной планировки сцены, в костюмах, в композиции танцев и решениях мизансцен.
Происходит эффект многослойной шкатулки, где каждая сцена плавно перемещается в лоно следующей за ней. Как, к примеру, сцена сна Золушки — своего рода сцена, воссоздающая зазеркалье кэрролловской Алисы — с её парадоксальными героями, когда можно просто танцевать, не ограничивая полёт мыслей и желаний (парение иллюзии героини), не стыдно понять и принять свои комплексы и страхи, ограничивающие пространство и желание (вторая иллюзия героини, заключённой в прозрачный шар).
Нельзя не отметить очень тонкое символическое использование хореографом как самих персонажей, так и отдельных предметов сценографии, наделяющее спектакль универсальностью в глазах возрастной категории зрителей. Есть прямые ассоциации с образами сказки — та самая потерянная туфелька или карета, увозящая Золушку на бал. А есть и метафоры, понятные взрослой аудитории — парад невест в виде дефиле моделей, где им вручаются пуанты как символ bon tone (хорошего тона) будущих претенденток на царскую корону, или посещение принцем кабаре — обители соблазнов, подстерегающих его на пути к своей любви.
И всё же, у Малыгиной есть своё мироощущение, мировосприятие каждого произведения, которое она пытается донести до зрителей даже в этой наивной хрестоматийной сказке.
Введение шести пар, которые то становятся в круг, воссоздавая и замыкая 12-ти шкальный круг циферблата, отсчитывая время, отпущенное главной героине для мимолётного счастья, то распадаются на ансамбли (пары, квартеты), воссоздающие мгновения природного круговорота жизни (весна с детством, лето с молодостью, осень со зрелостью, а зима как отражение старости) — становятся равнозначными понятиям Время и Вечность.
Так, изначально «вечность» в отражении смены времён года входит во «временной поток» (часы, отбивающие время) и наступает «время истории» (собственно, сказки), чтобы затем снова стать «вечностью» (в вечную сказку любви, сметающей все преграды на её пути).
Эта тенденция свидетельствует о стремлении хореографа трактовать сюжет сказки в свете общечеловеческих, своего рода, «вечных» конфликтов и проблем на основе событий, как конкретных во времени, так и вневременных. И своеобразная трактовка (перенос сценического действия в современные реалии) призвана подчеркнуть, что сюжет, отражённый в балете, актуален в любое время.
При сохранении классической структуры балетного танца (вариации, Pas de deux, Adagio, ансамблевых номеров и т.д.), Н. Малыгина, исходя из общей концепции новой постановки, всё же вносит различие в хореографическую лексику, пластическую персонификацию героев балета.
Особый акцент хореограф делает на пуанты и бытовые балетки, которые становятся своего рода лейтпредметами балета,
основополагающими метафорическими символами балета — на пуантах легко очерчивает свою хореографию главная героиня и именно пуанты становятся «камнем преткновения» для её сестёр, вынужденных сменить свои балетки на столь непривычный им атрибут классического танца.
Добрую улыбку вызывают гротескные вариации сестёр, которые самонадеянно пытаются «сразить» принца элементами классического танца, — пируэтами, фуэте с «косолапыми» приземлениями и финальным падением, «сотворить» арабеск с удержанием равновесия двумя руками полом, мгновенно сгруппировать «расползающиеся» в шпагате ноги в позу «умирающего лебедя», а после и вовсе изобразить обморок, «бревном» падая на руки Короля, а не на отскакивающего в сторону принца, вызывая сдержанный смех зрительного зала.
В новой постановке Малыгина создала целую галерею характерных персонажей
из утончённо-романтичной Золушки (Лариса Люшина) и её иллюзий в сцене сна (Мария Астанина, Анна Антропова); не менее романтично настроенного принца-ботаника с круглыми поттеровскими очками и в костюме с бабочкой (Илья Бородулин); стервозно-гламурной мачехи в великолепном исполнении Дианы Еремеевой, нагружающей своего супруга (Денис Зайнтдинов) пакетами и коробками из бутиков; двух сестёр Золушек — Перчинки и Ванильки (Карина Рафальсон и Олеся Мамылова) — развязных малолеток-недорослей, которые, подобно известному фонвизинскому герою, не хотят учиться, но замуж им невтерпеж; очаровательной Феи в исполнении Татьяны Мевх и харизматичного Короля (Кирилл Попов).
Добрых слов заслуживает оркестр театра под руководством Михаила Грановского,
не только за аутентичное звучание, гармоничность и цельность музыкальной составляющей спектакля, но и за чуткое балетное внимание.
В целом, постановка новой версии «Золушки» на сцене Театра оперы и балета оставила весьма благоприятное впечатление, и балетную труппу Екатеринбургского театра можно поздравить с успешным освоением балета С. Прокофьева. Как долго балет продержится в репертуаре театра, это уже решать зрителю.
Светлый и жизнеутверждающий финал (карета с влюблёнными вздымается ввысь, к звёздам) словно напоминает о том, что у каждого человека всё же есть своя вторая половина. Главное — не упустить шанс, который преподносит судьба.
Фотографии Сергея Гутника