Спектакль Франчески Замбеллы по опере Джузеппе Верди «Травиата» появился в Большом театре России в 2012 году и стал своеобразным эталоном репертуарного спектакля, на который, несмотря на щекотливый сюжет из жизни парижских эскортниц XIX века, всё ещё можно водить детей.
Сценография Питера Дж. Дэвидсона является универсальным компромиссом между жанровой условностью, театральной нарядностью, бутафорской удобностью и развлекательным реализмом. Сегментированный задник из вращающихся панелей помогает быстро менять место действия, элегантные архитектурные элементы модерна прекрасно локализуют действие во времени и пространстве, броские световые решения радуют глаз, костюмы вызывают восторг.
Франческа Замбелла — дама с юмором: мало того, что она вывела на сцену Большого театра вороного коня в пику белой лошади в давнишнем спектакле «Лючия ди Ламмермур» на сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, так ещё и поместила в душераздирающую вторую картину клетку с белыми голубями. Эта феерическая аллюзия на киноверсию «Травиаты» Франко Дзеффирелли рифмуется также с культовым фильмом Владимира Меньшова «Любовь и голуби» (1984) и создает тонкий пародийный подтекст.
Но даже если вы не считываете таких намёков, они не мешают вам наслаждаться музыкальной стороной этого главного оперного шедевра. Если же вы вдумчиво читаете оформление этого спектакля и видите в нём такие же говорящие детали, какие встречаются в картинах ван Эйка, Да Винчи, Брейгеля или Рубенса, перед вами открываются новые пласты этого, на первый взгляд, незатейливого прочтения.
Кроме перечисленных достоинств, неувядающая популярность спектакля Ф. Замбеллы объясняется не только его эстетической безупречностью, но и появлением на сцене разной живности. Главным ньюсмейкером октябрьских показов стал тот самый вороной конь по имени Колян, о протестном выступлении которого прямо во время спектакля повествует специальный репортаж на канале «Девятая ложа», а мы перейдём к действительно важному – к тому, как звучало.
21 октября партию умирающей Виолетты Валери исполнила Светлана Лачина, обладающая сильным голосом с вязким матовым отливом. И если в колоратурной части партии было слышно, что певице нездоровится (о чём публику, к сожалению, не предупредили), то в финальной сцене богоборческие подтексты вердиевской партитуры прозвучали у С. Лачиной с яркой взрывной экспрессией.
Альфред в исполнении Бехзода Давронова выглядел и звучал интровертом на содержании. Убедительность этого прочтения опирается на то, что и у Верди избалованный папой безответственный Альфред ведёт себя как Альфонс: живет за чужой счёт и даже не спросит, откуда деньги. Особенно драматичной выглядит в этом исполнении сцена оскорбления Виолетты в доме Флоры Бервуа, в которой Б. Давронов раскрывает весь свой артистический потенциал. Единственное, к чему можно придраться, — динамическая редукция звукоподачи, из-за которой местами прекрасного певца просто не было слышно.
В партии отца Альфреда — Жоржа Жермона — блистательный Игорь Головатенко продемонстрировал всё природное богатство своего необъятного голоса и неисчерпаемость вокальных ресурсов. Роскошные ферматы стали главным украшением арии «Di provenza il mar…» В этом прочтении отчётливо читались волнение и беспомощность человека, который своей заботой о детях вырастил из сына нарциссическое чудовище. Прекрасная работа.
Антон Гришанин вёл оркестр строго, собранно, без излишней сентиментальности. Темпы были выверены, инструментальная ткань звучала с алгебраической предсказуемостью, ровно и без нюансов.
Второстепенные партии тоже сложились в своеобразный ансамбль почётных, за некоторыми исключениями, ветеранов (если не по стажу, то по звучанию) сцены: Мария Патрушева (Флора), Ирина Рубцова (Аннина), Иван Давыдов (Гастон), Алексей Смирнов (Барон Дюфоль), Николай Казанский (Маркиз д’Обиньи), Денис Макаров (Доктор Гренвиль) и Александр Чернов (Джузеппе) цементировали исполнительский фундамент.
Итог: «Травиата» в Большом театре представляет собой редкий образец методически ценного прочтения, рекомендуемого для первого знакомства с главной вердиевской партитурой.
Фото Дамира Юсупова / Большой театр