Уоттс, Андре (англ. André Watts, 20 июня 1946, Нюрнберг — 12 июля 2023, Блумингтон, шт. Индиана) — американский пианист.
В отличие от большинства его сверстников этот артист обязан своим стремительным взлетом не конкурсным победам, а счастливому стечению обстоятельств. В 1962 году 16-летнему юноше довелось однажды выступить по американскому телевидению в цикле «Концерты молодых» и сыграть Первый концерт Листа с оркестром под управлением Леонарда Бернстайна. Само по себе это событие отнюдь не влечет за собой известности и не обратило на себя внимания прессы. Но игра очередного участника этого цикла понравилась дирижеру, и когда спустя две недели Глен Гульд в последний момент отказался от запланированного выступления с руководимым Бернстайном оркестром Нью-йоркской филармонии, тот рискнул пригласить на замену Андре Уоттса. Успех превзошел все ожидания. На следующий день о нем заговорили критики, его биография появилась во всех газетах.
Биография эта была, разумеется, короткой: она просто не успела обрасти увлекательными подробностями. Уоттс родился в Нюрнберге, где его отец, американский негр, проходил службу в армии. Первые уроки мальчик получил от матери, венгерки по национальности, когда ему минуло шесть лет. В Филадельфии, куда переехали родители, Андре поступил в Музыкальную академию и вскоре стал учеником известного пианиста Леона Флейшера. В девятилетнем возрасте он впервые выступил с оркестром, но в остальном особенно не выделялся среди других учеников до того знаменательного дня, о котором уже шла речь. После триумфального дебюта Бернстайн назвал его одним из редчайших талантов и предсказал юноше блестящее будущее.
Фундамент карьеры был заложен. Теперь требовались трудолюбие, старательность и настойчивость, чтобы преодолеть соблазн эксплуатации сенсационного успеха, столь опасный в условиях концертного бизнеса США. Уоттс не гнался за рекламной шумихой: он весьма успешно совмещал артистическую деятельность с учебой. Окончив Филадельфийскую академию, совершенствовался в Музыкальном институте «Пибоди» в Балтиморе и удостоился степени бакалавра. Одновременно шли концерты в разных городах США, заграничные гастрольные поездки: в 1964 году на Ближний и Дальний Восток, в 1966- в Лондон, в 1967 — в Западный Берлин. С этого момента его имя не сходит с концертных афиш разных стран и континентов.
Тогда же вышла и первая пластинка Уотса — фа-минорный Концерт Шопена. «С появлением этого юного артиста совершенно ясно, что на фортепианном горизонте появилась новая сильная личность с большим потенциалом. Он еще не звезда, но обещает многое в недалеком будущем»,- писал тогда в ФРГ И. Харден. Рецензенты отмечали, что его трактовка свежа и оригинальна, что «ни в одном такте за его спиной не ощущаются тени великих предшественников». Столь же высоко оценили они и другую его работу — запись Второго концерта Брамса, сделанную вскоре. Словно перекликаясь со своим коллегой, Э. Кроэр приходит к выводу, что «будущее уже наступило», так как становится отчетливо ясна сила его интерпретаторского таланта, глубина проникновения в музыку, и опять же — редкая нешаблонность музицирования. С удивлением знатоки отмечают его пристрастие к медленным темпам (столь редкое у молодых артистов); упомянутая запись Концерта Брамса оказалась на 2,5 минуты медленнее, чем у Рубинштейна, и на целых 4,5 — чем у Бакхауза! Это свидетельство спокойствия и уравновешенности игры Уоттса было тем весомее, чем ему удалось сохранить и драматургическую стройность сложной партитуры, и напряженность развития музыки немецкого композитора.
К началу 70-х годов Уоттс уже признан одним из самых ярких американских пианистов. Он неустанно гастролирует, давая до ста и более концертов в год, причем половина всех его выступлений приходится на концерты с оркестром. Это не случайно. Интенсивная эмоциональность игры, редкая экспрессивность музицирования, склонность к резким контрастам динамики и темпов, неожиданным рубато — качества, особенно рельефно выступающие в симфоническом репертуаре, в содружестве с оркестрами. Лучше всего удаются Уоттсу именно масштабные полотна, требующие полноты и силы звука — концерты Брамса (№ 2), Чайковского (№ 1), Бетховена (№ 4), Рахманинова (№ 3), Симфонические вариации Франка и конечно — все произведения для фортепиано с оркестром самого любимого им композитора — Листа. Впрочем, наряду с ними он играет и концерты Моцарта, Шопена, Мак-Доуэлла, Гершвина. Захватывающую привлекательность его игры смогли в полной мере оценить и советские слушатели, когда Уоттс побывал в СССР и сыграл в Москве Первый концерт Чайковского и Четвертый Бетховена с Сан-Францискским оркестром под управлением С. Озавы.
Менее убедителен Уоттс в сольном репертуаре; здесь, при встрече, так сказать, «один на один» с аудиторией, виднее становятся и слабые места артиста — манерность, игра «на публику», подчас и техническая небрежность (при неограниченных виртуозных возможностях она всегда особенно бросается в глаза). Со временем противоречивость искусства пианиста ощущается все сильнее, и наряду с похвальными отзывами встречаются и такие, в которых его уже полуиронически называют «супер-виртуозом американского типа», «шоуменом рояля». После его лондонского концерта в 1975 году Б. Моррисон сетовал: «Печально было видеть, какое применение получают его чудесные способности. Несомненно, мало найдется артистов, одаренных в такой степени: он может делать и делает абсолютно все, его пианистическая властность и апломб огромны, и над всем, что он играет, витает привлекательное, но обманчивое сияние. Перед лицом такого изысканного красноречия, столь льстивой и вкрадчивой легкости трудно не потерять голову. Но где-то, право же, должна существовать граница между живой индивидуальностью и явной банальностью, между сверкающими откровениями фантазии и беззастенчивой игрой на публику». Показная эффектность и манерность игры Уоттса представляется особенно неуместной в трактовке произведений Шуберта, Шопена, Брамса. Касаясь его исполнения фантазии «Скиталец», один из рецензентов даже счел нужным заметить: «он мог бы получше разучить эту пьесу с Леоном Флейшером». А другой рецензент подытожил свои впечатления такой мыслью: «Несколько меньше „истолкования“ и чуточку больше содержания — вот что не помешало бы Уоттсу».
Складывается впечатление, что артиста не очень заботят эти упреки; кажется, они даже доставляют ему удовольствие. Сам он, несколько бравируя, говорит: «Комментарий публики после моих концертов иногда таков: „Что это была за чертовщина!“ Я люблю слушать такие высказывания. Мне не доставляет удовольствия, когда все идет как по маслу». Поэтому стоит дополнить его портрет еще несколькими штрихами, «выписанными» музыковедом и критиком Ч. Митченером: «Что касается смелости в интерпретации музыкальных произведений классики, никто среди американских пианистов не может сравниться с Уоттсом — самым популярным артистом после Клиберна. Музыкант с виртуозным аппаратом, построенным не столько на строгих канонах баховской музыки, сколько на эмоциональных структурах Листа и Шопена, он олицетворяет то, что один критик назвал „беспокойством зверя“. Уоттс иногда демонстрирует и подчеркнуто-манерный стиль, который знатоки то и дело клеймят за „искусственность“. Но Уоттс — редкое явление среди представителей молодого поколения пианистов, он любит рисковать».
Словом, к середине 70-х годов, когда, казалось бы, должна была наступить пора художественного созревания, стало ясно, что Уоттс все еще является скорее многообещающим, чем законченным артистом. Он и сегодня много концертирует, записывается, имеет успех — хотя и не такой бурный, как прежде. Несколько лет назад И. Харден писал: «Уоттс должен решить, хочет ли он быть в глазах публики одним из великих развлекателей или стать действительно большим артистом».
Л. Григорьев, Я. Платек
Источник: Современные пианисты, 1990 г.