«Признания опасного человека» Джорджа Клуни
К дебютным опытам в режиссуре известных голливудских актеров я всегда относился осторожно. На один удачный (Дэнни Де Вито с «Войной Роуз»), как правило, приходилась дюжина банальных. Достаточно вспомнить первые робкие опыты Джека Николсона, Шона Пенна, Джоди Фостер и других. А ведь у этих мегазвезд были все материальные предпосылки для удачного старта. Но не получилось. Хотя впоследствии иные из них сумели реабилитировать себя в качестве режиссеров, достаточно вспомнить успехи того же Пенна и Фостер.
Поэтому на режиссерский дебют актера-«красавчика» Джорджа Клуни «Признания опасного человека» (картина имеет пока за океаном довольно скромные сборы — 12 миллионов долларов) шел с опаской. Но в содружестве с блестящим сценаристом Чарли Кауфманом («Быть Джоном Малковичем») Клуни в амплуа режиссера удалось сотворить то, что он ни разу не сумел сделать в своей успешной актерской карьере. Джордж, реализовав самый прикольный американский проект года, разом удивил и зрителей, и критиков. А ведь на первый, поверхностный взгляд это всего лишь экранизация причудливой автобиографии телеведущего Чака Барриса, утверждавшего на ее страницах, что он якобы параллельно со своей успешной телевизионной деятельностью в течение тридцати лет работал на ЦРУ наемным убийцей. Но сразу возникает вопрос: а насколько реальны похождения Барриса в качестве убийцы, унесшего жизни аж 33 своих «клиентов»? Где в мемуарах фантазия, а где реальность? Не является ли вторая профессия (убийцы) всего лишь метафорическим изображением первой: ведущего ток-шоу?
На эту интерпретацию подталкивает и высказывание самого Клуни, сделанное им в интервью на только что закончившемся МКФ в Берлине. По словам Клуни, в его фильме биография Чака после ее переработки драматургическим вундеркиндом Кауфманом приобрела «двойное искажение». Причем Клуни (в своем дебютном фильме он играет еще и агента ЦРУ Берда) именно как режиссеру удалось найти подходящие художественные средства для описания различных эпох недавней американской истории. Эстетика наркотического «Траффика» доминирует в сновидческой сцене совершения героем первого убийства в Мексике. Да и в других эпизодах-воспоминаниях дебютанту не откажешь в тонкой стилизации причудливого материала. Причем черно-белые детские воспоминания героя о 30-х годах не только издеваются над плоскими фрейдистскими теориями, но и своеобразно коррелируют с мрачными кадрами командировок шпиона Чака в Европу, где он мочит врагов «дяди Сэма» в интерьерах, как бы заимствованных из знаменитой послевоенной трилогии англичанина Кэрола Рида. Заметим, что недавно «Третий человек» (1950) Рида, классический образец фильма-нуар и лучший в трилогии, был признан в Англии фильмом столетия. 50-е годы мастерски стилизованы Клуни под громоздкие «техниколорные» фильмы Джона Форда и Джорджа Стивенса. При передаче же буйных 60-х годов, когда Чак, генератор смелых идей, впервые попал с собственным телешоу на ТВ, преобладают тона пастельные, не приобретающие, однако, как в недавнем «Остине Пауэрсе», пародийных психоделических расцветок.
Чак в прекрасном исполнении Сэма Рокуэлла (премия «За лучшую мужскую роль» на последнем МКФ в Берлине) опасен для общества не потому, что готов из патриотических соображений убивать людей, а потому, что свои незаурядные способности организатора направил на создание воистину революционного в своей непроходимой глупости телешоу. Спустя десятилетия аналогом подобного шоу в ельцинской России стала молодежная программа «Любовь с первого взгляда». Чак в исполнении Рокуэлла — это «человек без свойств», мотивации многих его поступков порой трудно понять. Но при этом Чак принадлежит к породе тех людей, что с готовностью понижают планку культурного уровня общества, подлаживаясь под деградирующие (непрерывно?) вкусы всеядной толпы. В «Гонг-шоу» Барриса зрители, наконец-то, смогли полностью идентифицироваться с глупыми участниками и реализовать свои низменные вкусы. Герои, участники «Гонг-шоу», с готовностью дурными голосами распевают свои «новые песни о главном» перед многомиллионной аудиторией. Именно они, руководствуясь исключительно вербальными ответами, выбирают вслепую из трех претендентов (а на роли двух из них остроумно выбраны кумиры нынешнего поколения Мэтт Дэймон и Брэд Питт) самого никудышного внешне любовника (то есть, увы, не Питта и не Дэймона: они в пролете).
Чак ради немедленного повышения телерейтинга своего шоу готов на все. Именно такие субъекты (многие из них в начале 90-х бесстыдно рядились на нашем ТВ в знатоков интеллектуального кино) ныне правят бал и на российском телевидении, заполняя эфир в прайм-тайм криминальными сериалами и дебильными шоу. Эти грязные серии, как лента Мебиуса, не имеют ни начала, ни конца и душат своей дурной бесконечностью слабые выи соотечественников. Телешоу принесли Чаку миллионы, но с годами и он сначала выдохся, а потом в одночасье потерял нюх. И тогда его безжалостно выбросили с ТВ. Теперь в одиночестве он сможет лишь предаваться бесплодным воспоминаниям.
Удачей фильм стал и для популярных актрис Дрю Бэрримор и Джулии Робертс. Они сыграли соответственно «розовую» Пенни и «черную» Патрицию — главных возлюбленных героя. Пенни — Бэрримор в каждом своем появлении в кадре несет свет. Своей открытостью и жизнерадостностью она напоминает Форреста Гампа в юбке. Она так же наивна, спонтанна и меняет свои вкусы и пристрастия с быстротой изменчивой моды. От битницы к хиппи, от детей цветов к серферше. Но Чак не слишком дорожит ее верностью и любовью. Характерно, что единственная и прямолинейная попытка чистосердечного признания Чака любимой в своих смертоносных грешках оборачивается чистым фарсом. Его откровения Пенни воспринимает лишь как остроумную шутку. Не менее приятно удивила и Джулия Робертс, создав необычный для себя образ киллерши по убеждению. Ее роковая женщина аморальна и неразборчива в средствах, но одновременно уязвима и готова на сильные чувства. Это сложная натура, способная в мужской профессии на равных играть в кошки-мышки с сильным полом, но при этом оставаться для него неразрешимой загадкой.
Вообще вся лента Клуни далеко неоднозначна, она открыта к различным интерпретациям. А это ли не признак настоящего произведения киноискусства, пришедшего на этот раз из проклинаемого многими консервативного Голливуда?
Виталий Трофимов